..в полусонном, заснеженном, похожем на кадр из чешской телесказки Инсбруке, в фойе маленькой чопорной гостинички Меран, висит групповой, в рост, фотографический портрет ее владельцев, семьи Айзенкиль. В гостиничном буфете – второй, тоже в рост, но уже живописный. Оба портрета примерно одного времени. Один из членов семейства, по-видимому младший сын, явный кретин, который на фотографии чинно восседает на табурете темного дерева, комично и немного жалобно поджав недоразвитые ножки, на живописном портрете отсутствует. Вероятно семья считает маленького кретина недостойным кисти неизвестного австрийского мастера. Можно конечно, забившись в угол маленького номера и отгородившись от навевающего меланхолию снегопада тяжелыми, пахнущими пылью, шторами, провести остаток дня раздумывая над возможными отговорками, которые хозяйка дома, фрау Астрид Айзенкиль, наверняка держит наготове в карманах бархатного, отороченного витыми шнурами, салопа. Вполне вероятно, что в день написания полотна мальчик находился на заднем дворе, приводя в порядок цветочную клумбу. Или-же он попросту неусидчив. Или не любит позировать. Или живописец был нацистом. Или живописец, хотя и не был нацистом, но обладал таким сверлящим взглядом, что маленький идиот тут-же начинал плакать и мочился в штанишки. Или-же, совсем наоборот, мальчик обожал позировать, кроме того, он отличался невероятным тщеславием, таким, что в ультимативной форме, заходясь и пуская слюни, пожелал быть запечетленным на холсте в гордом одиночестве, отдельно от семейства, возможно даже на деревянной лошадке и с мечиком, что вполне удалось талантливому, хотя и неизвестному австрийскому художнику, и конный портрет до последнего времени висел в буфете напротив, но на прошлой неделе был бессовестнo украден проезжими хиппи из Гамбурга, и, наверняка, висит теперь в модном ободранном кафе в шикарном квартале шумного портового города, что на самом деле, пожалуй, не так-уж плохо, ведь таким образом его увидят гораздо больше людей чем здесь, в пропахшем нафталином и горелым маслом буфете маленькой альпийской гостиницы, где и нет-то никого, кроме странного салонного мюнхенского дуета и компании лыжников с огромными рюкзаками, которые глумливо заказывают ц’Нюни, совершенно не считаясь с тем, что в Австрии совершенно не в ходу швейцарское слово ц’Нюни, если уже хотите ц’Нюни, то будьте добры применять австрийское название блюда, а именно Бретль-яузе, хотя это, в конечном счете, совершенно похуй, главное, что семья Айзенкиль вовсе и не в обиде на проезжих гамбургских хиппи, ведь совершенно очевидно, что здесь, в Инсбруке, принадлежащий им шедевр пожух бы, заплесневел и сгинул бы в неизвестности.

……………………

[Translate]